Неточные совпадения
Нет великой оборонушки!
Кабы знали вы да ведали,
На кого вы дочь
покинули,
Что без вас я выношу?
Ночь — слезами обливаюся,
День — как травка пристилаюся…
Я потупленную
голову,
Сердце гневное ношу!..
Не ветры веют буйные,
Не мать-земля колышется —
Шумит, поет, ругается,
Качается, валяется,
Дерется и целуется
У праздника народ!
Крестьянам показалося,
Как вышли на пригорочек,
Что все село шатается,
Что даже церковь старую
С высокой колокольнею
Шатнуло раз-другой! —
Тут трезвому, что
голому,
Неловко… Наши странники
Прошлись еще по площади
И к вечеру
покинулиБурливое село…
Кинув взгляд в ту сторону, куда оборачивался Петр, она увидала полумертвопьяного фабричного с качающеюся
головой, которого вез куда-то городовой.
— Да, сказала бы, бабушке на ушко, и потом спрятала бы
голову под подушку на целый день. А здесь… одни — Боже мой! — досказала она,
кидая взгляд ужаса на небо. — Я боюсь теперь показаться в комнату; какое у меня лицо — бабушка сейчас заметит.
— Да, мне. Давеча он на улице с мальчиками камнями перебрасывался; они в него шестеро
кидают, а он один. Я подошел к нему, а он и в меня камень бросил, потом другой мне в
голову. Я спросил: что я ему сделал? Он вдруг бросился и больно укусил мне палец, не знаю за что.
А станут уставать —
голову на руки положит и загорюет: «Ох, сирота я сиротливая!
покидают меня, голубчика!» Конюха тотчас девок и приободрят.
И с той самой поры еще
голова выучился раздумно и важно потуплять
голову, гладить длинные, закрутившиеся вниз усы и
кидать соколиный взгляд исподлобья.
— Вот и другой еще! — вскрикнул со страхом ткач, — черт знает как стало на свете…
голова идет кругом… не колбас и не паляниц, а людей
кидают в мешки!
Своенравная, как она в те упоительные часы, когда верное зеркало так завидно заключает в себе ее полное гордости и ослепительного блеска чело, лилейные плечи и мраморную шею, осененную темною, упавшею с русой
головы волною, когда с презрением
кидает одни украшения, чтобы заменить их другими, и капризам ее конца нет, — она почти каждый год переменяла свои окрестности, выбирая себе новый путь и окружая себя новыми, разнообразными ландшафтами.
Но мы не догадались. Внезапное исчезновение
голого воспитателя нас озадачило. Мы не думали, что он убежит так далеко, и, поджидая его, стали
кидать камнями по реке и бегать по берегу…
Счастье его — был он трезвый, а они — пьяные, он как-то, с божьей помощью, вытянулся подо льдом-то, держится вверх лицом посередь проруби, дышит, а они не могут достать его,
покидали некоторое время в голову-то ему ледяшками и ушли — дескать, сам потонет!
В одной толпе старуха лет пятидесяти, держа за
голову двадцатилетнего парня, вопила: — Любезное мое дитетко, на кого ты меня
покидаешь?
Ах, пойдю я к «дюковку»,
Сядю я за стол,
Сбрасиваю шлипу,
Кидаю под стол.
Спрасиваю милую,
Что ты будишь пить?
А она мне отвечать:
Голова болить.
Я тебе не спрасюю,
Что в тебе болить,
А я тебе спрасюю,
Что ты будешь пить?
Или же пиво, или же вино,
Или же фиалку, или ничего?
Тот вдруг бросился к нему на шею, зарыдал на всю комнату и произнес со стоном: «Папаша, друг мой, не
покидай меня навеки!» Полковник задрожал, зарыдал тоже: «Нет, не
покину, не
покину!» — бормотал он; потом, едва вырвавшись из объятий сына, сел в экипаж: у него
голова даже не держалась хорошенько на плечах, а как-то болталась.
Он не
покинул русской одежды, но последняя, особенно в праздничные дни, глядела на нем так щеголевато, что никому не приходило даже в
голову видеть его в немецком неуклюжем костюме.
— Вы, кажется, пьяны! — брезгливо воскликнула Раиса и
кинула на Ромашова тот взгляд, которым в романах героини меряют злодеев с
головы до ног.
Если я прост и ласков, то это потому, что природе не заблагорассудилось наделить меня ничем «внушающим» или, так сказать, юпитеровским; если я вижу человека в самом преступнике, то это потому, что мысль о том, что я сам человек, никак не хочет
покинуть мою ограниченную
голову.
И закопали, но, однако, жидовин так закопанный и помер, и
голова его долго потом из песку чернелась, но дети ее стали пужаться, так срубили ее и в сухой колодец
кинули.
Выпьет человек квасу с солью или, напротив, съест фунта два моченой груши — "пройдет"живот; поставит к затылку горчишник — "пройдет"
голова; накаплет на синюю сахарную бумагу сала и приложит к груди, или обвернет на ночь шею заношенным шерстяным чулком — пройдет кашель;"
кинет"кровь — перестанет кровь"проситься".
Тут он вспомнил про 12 р., которые был должен Михайлову, вспомнил еще про один долг в Петербурге, который давно надо было заплатить; цыганский мотив, который он пел вечером, пришел ему в
голову; женщина, которую он любил, явилась ему в воображении, в чепце с лиловыми лентами; человек, которым он был оскорблен 5 лет тому назад, и которому не отплатил за оскорбленье, вспомнился ему, хотя вместе, нераздельно с этими и тысячами других воспоминаний, чувство настоящего — ожидания смерти и ужаса — ни на мгновение не
покидало его.
Круглая площадка, на ней — небольшой садик, над
головами прохожих вьется по столбам дорога, по дороге пробежал поезд, изогнулся над самым заливом и побежал дальше берегом, скрывшись за углом серого дома и
кинувши на воду клуб черного дыма.
Матвей только закусил ус, а Дыма мрачно понурил
голову и шагал, согнувшись под своим узлом. А за ним бежали кучи каких-то уличных дьяволят, даже иной раз совсем черных, как хорошо вычищенный сапог, и заглядывали им прямо в лица, и подпрыгивали, и смеялись, а один большой негодяй
кинул в Дыму огрызок какого-то плода.
Ноги сейчас схватило чем-то и
кинуло кверху,
голову отвалило назад: ей-богу, как баран на бойне…
Дворник отступил на шаг в сторону,
кинул картуз на
голову и суховато сказал...
Мишка сбросил с плеч лохмотье, снял с
головы шапку,
кинул её за плечо и вызывает...
— Правда, не было! Ничего интересного не было. Просто шли люди вперёд и назад, немного людей, — потом один человек
кидал в собаку лёдом, а будочник смеялся. Около церкви лежит мёртвая галка без
головы…
— Сколько угодно, — ответил Гез. — За такое редкое удовольствие я согласен заплатить
головой. Вспомните, однако, при каких странных условиях вы появились на корабле! Этому есть свидетели.
Покинуть «Бегущую по волнам» тайно — в вашем духе. Этому будут свидетели.
— Вы меня ударили, — сказал Гез. — Вы все время оскорбляли меня. Вы дали мне понять, что я вас ограбил. Вы держали себя так, как будто я ваш слуга. Вы сели мне на шею, а теперь пытались убить. Я вас не трону. Я мог бы заковать вас и бросить в трюм, но не сделаю этого. Вы немедленно
покинете судно. Не
головой вниз — я не так жесток, как болтают обо мне разные дураки. Вам дадут шлюпку и весла. Но я больше не хочу видеть вас здесь.
Марьяна бросилась
головой на свернутый бешмет,
кинула руку на плечо Устеньке и закрыла глаза.
Когда торг кончился, ему пришло в
голову: «Хорошо ли я делаю, вталкивая этого юношу в глупую жизнь полустепного помещика?» Даже мысль дать ему своих денег и уговорить его не
покидать Москвы пришла ему в
голову; лет пятнадцать тому назад он так бы и сделал, но старыми руками ужасно трудно развязывать кошелек.
Петр. Нечего сердиться-то! У меня теперь засад в
голове, — третий день думаю, да мозги что-то плохо поворачиваются; и так
кину, и этак…
Общество садилось за столы, гремя придвигаемыми стульями… Бобров продолжал стоять на том самом месте, где его
покинула Нина. Чувства унижения, обиды и безнадежной, отчаянной тоски попеременно терзали его. Слез не было, но что-то жгучее щипало глаза, и в горле стоял сухой и колючий клубок… Музыка продолжала болезненно и однообразно отзываться в его
голове.
Вагоны подкатились под навес станции; раздались крики разносчиков, продающих всякие, даже русские, журналы; путешественники завозились на своих местах, вышли на платформу; но Литвинов не
покидал своего уголка и продолжал сидеть, потупив
голову.
Литвинов попытался изгнать из
головы образ Ирины; но это ему не удалось. Он именно потому и не вспоминал о своей невесте; он чувствовал: сегодня тот образ своего места не уступит. Он положил, не тревожась более, ждать разгадки всей этой"странной истории"; разгадка эта не могла замедлиться, и Литвинов нисколько не сомневался в том, что она будет самая безобидная и естественная. Так думал он, а между тем не один образ Ирины не
покидал его — все слова ее поочередно приходили ему на память.
Широким жестом руки она повела по магазину и продолжала рассказывать ему о том, как труд обогащает всех, кроме того, кто трудится. Сначала она говорила так, как всегда, — сухо, отчётливо, и некрасивое лицо её было неподвижно, а потом брови у ней дрогнули, нахмурились, ноздри раздулись, и, высоко вскинув
голову, она в упор
кидала Илье крепкие слова, пропитанные молодой, непоколебимой верой в их правду.
Грачёв
кинул картуз на
голову себе и ушёл. Илья проводил его глазами и снова засвистал.
Фома встал со стула,
кинул картуз на
голову себе и с ненавистью оглянул старика.
Люди толкались, забегая один вперёд другого, размахивали руками,
кидали в воздух шапки, впереди всех, наклонив
голову, точно бык, шёл Мельников с тяжёлою палкой в руках и национальным флагом на ней. Он смотрел в землю, ноги поднимал высоко и, должно быть, с большой силою топал о землю, — при каждом ударе тело его вздрагивало и
голова качалась. Его рёв густо выделялся из нестройного хаоса жидких, смятённых криков обилием охающих звуков.
Они не пошли в комнату, где собирались товарищи, а сели в общей зале в углу. Было много публики, но пьяных не замечалось, хотя речи звучали громко и ясно, слышалось необычное возбуждение. Климков по привычке начал вслушиваться в разговоры, а мысль о Саше, не
покидая его, тихо развивалась в
голове, ошеломлённой впечатлениями дня, но освежаемой приливами едкой ненависти к шпиону и страха перед ним.
Мне показалось, что в голосе его слышится странное волнение. Молодая женщина
кинула на него быстрый взгляд, брови ее сдвинулись, и несколько секунд она обдумывала что-то, чертя концом зонтика по платформе… Потом она подняла
голову, посмотрела мне прямо в лицо и сказала...
Когда, бывало, мы издалека завидим с Феофаном упряжь, достойную нашего усилия, и мы, летя как вихрь, медленно начинаем наплывать ближе и ближе, уж я
кидаю грязь в спинку саней, ровняюсь с седоком и над
головой фыркаю ему, ровняюсь с седелкой, с дугой, уж не вижу его и слышу только сзади себя всё удаляющиеся его звуки.
Князь в духе, иногда пошутит с Феофаном, Феофан ответит чуть оборачивая красивую
голову и, не спуская рук, делает чуть заметное, понятное для меня движение вожжами, и раз-раз-раз, всё шире и шире, содрогаясь каждым мускулом и
кидая снег с грязью под передок, я еду.
Голова из зелени рванулась вперед, глаза ее
покинули Александра Семеновича, отпустив его душу на покаяние.
Молодая женщина, скинув обувь, измокшую от росы, обтирала концом большого платка розовую, маленькую ножку, едва разрисованную лиловыми тонкими жилками, украшенную нежными прозрачными ноготками; она по временам поднимала
голову, отряхнув волосы, ниспадающие на лицо, и улыбалась своему спутнику, который, облокотясь на руку,
кидал рассеянные взгляды, то на нее, то на небо, то в чащу леса; по временам он наморщивал брови, когда мрачная мысль прокрадывалась в уме его, по временам неожиданная влажность покрывала его голубые глаза, и если в это время они встречали радужную улыбку подруги, то быстро опускались, как будто бы пораженные ярким лучом солнца.
Юрий спал… но вдруг, как ужаленный скорпионом, пробудился; на него были устремлены два черные глаза и светлый кинжал!.. ад и проклятие!.. еще вчера он ненасытно лобзал эти очи, еще вчера за эту маленькую ручку он бы отдал всё свое имущество!.. в одно мгновение вырвал он у Зары смертоносное орудие и
кинул далеко от себя; но турчанка не испугалась, не смутилась… она тихо отошла, сложила руки, склонила
голову на грудь, готовая принять заслуженную казнь, готовая слушать безмолвно все упреки, все обиды… о, в ней точно кипела южная кровь!..
Тот самый, чья
голова покоилась на груди твоей, кто на губах твоих замирал в упоении, кто за один твой нежный взгляд оставил долг, отца и мать, — для кого и ты бы их
покинула, если б имела… это он!
Над
головой моей сверкает меч,
И должен я Испанию
покинуть!
Теперь моя очередь садиться на весла. Христо и Яни снова перебирают всю сеть и выпрастывают из ее ячеек кефаль. Христо не может сдержать себя и с счастливым сдавленным смехом
кидает через
голову Коли к моим ногам большую толстую серебряную кефаль.
Тетя Соня долго не могла оторваться от своего места. Склонив
голову на ладонь, она молча, не делая уже никаких замечаний, смотрела на детей, и кроткая, хотя задумчивая улыбка не
покидала ее доброго лица. Давно уже оставила она мечты о себе самой: давно примирилась с неудачами жизни. И прежние мечты свои, и ум, и сердце — все это отдала она детям, так весело играющим в этой комнате, и счастлива она была их безмятежным счастьем…
Он видел, что люди встают и отходят от него, пожимая плечами и
кидая на него презрительные взгляды, и вот уже нет никого, а только один «косоротый» лег грудью на стол и, положив на руки
голову, крепко опит, посвистывая носом.